Начиная со второй половины XIX в. на Западе значительно возрастает число политических исследований, что способствует становлению самостоятельной политической науки.

После 1945 г. западная политическая наука получила международное признание. Это было вызвано прежде всего созданием в 1949 г. при ЮНЕСКО Международной Ассоциации политической науки, коллективными членами которой выступают национальные ассоциации (хотя существует и индивидуальное членство).

Национальные ассоциации политической науки после Второй мировой войны появились во многих странах (так, в 1949 г. была образована Французская Ассоциация политических наук). Увеличивается число специализированных политологических журналов (с 1941 г. издается "Журнал политических исследований" в Испании, а с 1951 г. выходит "Французский журнал политической науки").

За политической наукой основательно закрепляется статус учебной дисциплины, преподаваемой в западных университетах. Быстро растут политологические исследования. Идет процесс интеграции и систематизации этих исследований. Так, в 1970 г. был создан Европейский консорциум политических исследований, объединяющий в настоящее время более 100 университетов, исследовательских центров и т.п.

Политическая наука стремится стать наукой, опирающейся на достоверные, проверяемые факты; анализировать политическую реальность, которая поддается математической обработке (голосование, участие избирателей в выборах и т.п.).

Политическая наука все более становится "наукой-перекрестком". Правоведы, социологи, антропологи, психологи, экономисты, биологи и многие другие специалисты объединяют свои усилия для объяснения мира политики. Существенно изменяются логико-теоретические основы политических доктрин. Многие традиционные вопросы общей теории государства получают новые решения. Например, вопросы происхождения государства осмысливаются политическими антропологами принципиально иначе, чем, скажем, представителями договорной теории происхождения государства XVII — XVIII вв.

Пересмотр многих традиционных подходов к решению "вечных" проблем власти и государства, постановка и своеобразное решение новых для теории государства тем, попытки отрешиться от идеологических оценок и программ значительно отличают политическую науку от философии права и истории политико-правовых учений с их имеющими многовековую давность методами и проблематикой. Вместе с тем почти все направления современной политологии сложились в русле истории политических учений и восприняли многое из теоретического наследия прошлого.

Так, например, среди политико-правовых концепций XX в. особое место занимают учения о естественном праве. Они продолжают традиции философского осмысления права и опираются на различные доктрины, сложившиеся в современной западноевропейской и американской философии, — неотомизм, неокантианство, неогегельянство, экзистенциализм, феноменологию, персонализм.

Не случайны, так же столь многочисленные критические и позитивные ссылки представителей политической науки на идеи Платона, Аристотеля, Ибн-Хальдуна, Макиавелли, Бодена, Монтескье, Бёрка, Конта и других политических мыслителей. В настоящее время история политических и правовых учений представляет собой историческую часть не только философии права, но и политологии. Поэтому многие идеи прежних доктрин продолжают воспроизводиться и в той, и в другой отраслях знаний. Политико-правовые доктрины, возникающие на рубеже тысячелетий, не смогут сложиться без опоры не только на выводы философии права новой эпохи, но и на достижения современной политологии.

В рамках неклассической диалектики предпринимается попытка пересмотра и дополнения прежних (классических) представлений о рациональности, основанных на принципах единства и целостности познающего субъекта и абсолютной достоверности существования объективного мира. Основное внимание философов направлено на сферу субъективного, понимание которого также существенно расширяет прежние представления о человеке: если в классической философии доминирующей, специфической характеристикой субъекта считалось мышление (в вербальной, дискурсивной форме, в идеале – мышление логическое), то в указанный период философы обращаются к осмыслению таких проявлений субъективности, которые обычно считались второстепенными, а то и вовсе исключались из сферы сознания (воля, интуиция, бессознательное и т. д.).

В общем и целом можно сказать, что основной проблемой неклассической диалектики является проблема сознания. Объективистская установка, подвергнутая сомнению ещё Декартом и Кантом, в неклассический период окончательно теряет доверие со стороны большинства философов и именно в сознании находится единственное несомненное основание достоверного знания. Трактовки сознания, представленные в учениях этого периода, демонстрируют самые разнообразные взгляды на природу этого феномена.

В противоположность гегелевской объективной диалектике, Кьеркегор создаёт диалектику субъективную или экзистенциальную, в которой прослеживается процесс становления личности в её постепенном восхождении к Богу. Понятие «экзистенция» (от лат. «existence» – существование), впервые предложенное Кьеркегором, принято для обозначения единичности, уникальности и специфики бытия личности в противоположность понятию «эссенция» (от лат. «essence» – сущность), относящегося к миру вещей и явлений.

В противовес классическому (прежде всего гегелевскому) панлогизму, растворяющему бытие в мышлении и уверенному в том, что бытие до мельчайших подробностей проницаемо для мысли и укладывается в понятия, Кьеркегор утверждает, что экзистенция есть то, что всегда ускользает от понимания посредством абстракций, она есть глубинное, внутреннее, единичное выражение личности. Экзистенция недоступна для понимания посредством научных методов, обрести её можно единственным способом, – сделав выбор и отказавшись от чувственно-созерцательного способа бытия, детерминированного внешними факторами среды к самому себе. Этот путь к обретению экзистенции Кьеркегор раскрывает в учении о трёх стадиях субъективной диалектики.

Экзистенциальное взросление человека – его путь к Богу, на котором он последовательно проходит три стадии: эстетическую, этическую и религиозную. Эстетически живущий индивид достигает эмоционального наслаждения отказом от обретения «истины» своего существования, этот отказ неизбежно влечёт за собой неудовлетворённость и отчаяние. На этой стадии человек детерминирован внешним, его целью является наслаждение. Принцип этической стадии – долг, однако, подлинное достижение экзистенции осуществляется только на высшей – религиозной – стадии.

С точки зрения Ницше, вся европейская культура, начиная с Сократа, внушает человеку ложные ценности и навязывает ложные смыслы. Человек забыл единство и полноту жизни, предавшись поиску и обоснованию чуждых своей природе сущностей – знанию, морали, религии, тем самым превратив жизненную красоту и стихию в то, что надлежит оценивать, соизмерять, ограничивать. Обыденность строго регламентируется, в ней всё меньше остаётся возможностей для личностного проявления, всё больше торжествует посредственность. Сознание, таким образом, обманывает само себя, ориентируясь на предрассудки разума, а история философии от Сократа до Гегеля «оказывается историей долгого подчинения человека, а также историей доводов, которые человек изобретал, чтобы оправдать своё подчинение». (Делёз Ж. Ницше. – СПб, 1997, с. 34) «Жизнь» в её полноте, целостности, непосредственности противостоит размеренности и оформленности «бытия» (предмета исследования рационалистической метафизики), она есть лишённое атрибутов «вечное становление», у которого нет цели и которое нельзя оценить как истинное или ложное, доброе или злое, плохое или хорошее. Становление не может являться предметом исследования науки, поскольку сущность его всегда глубже, чем мы можем выразить посредством языка.

Именно поэтому наука, знание, мораль и пр. искажают жизнь и навязывают сознанию ложные ценности. Особенно негативную роль в этом процессе выполняет религия, острая критика которой характерна для всех произведений Ницше.

Все процессы физической и духовной жизни философ стремится представить как различные модификации действия воли к власти. Воля к власти не есть вожделение господства, такое её понимание, наиболее распространённое в современной культуре, характерно для психологии рабства. Воля к власти выражает торжество силы и созидания как неотъемлемых характеристик жизни. Иначе говоря, сущность жизни есть воплощение воли, проявляющейся в активной, деятельной, творческой – утверждающей – природе составляющих её сил. Забвение жизни привело к тому, что современные нормы и стереотипы подменили истинные ценности, а история европейской культуры демонстрирует торжество негативной отрицающей силы в результате чего складывается общество, культивирующее идеалы рабства, слабости, болезни вместо присущих жизни красоты, силы и здоровья. Новая философия и новый человек призваны реабилитировать преданные забвению смыслы, преодолеть амбиции разума и рассудка и попытаться открыть для человечества мир «по ту сторону добра и зла": «Бог умер, и я хочу – пусть живёт сверхчеловек».

Мир, по Шопенгауэру, существует двояко: в качестве представления и в качестве вещи в себе. В трактовке мира как представления Шопенгауэр в целом следует Канту, принимая основные выводы его учения о чувственности и рассудке, хотя и значительно сокращая кантовскую таблицу категорий. Но мир есть не только представление, он есть что-то и сам по себе. Выход к вещи в себе находится в самом человеке. Ведь человек известен себе не только извне, но и изнутри. Извне он предстает как тело, сложно устроенный биологический механизм с множеством органов и функций. В других людях мы видим только эту внешнюю оболочку. Но в самих себе мы замечаем нечто большее.

Каждый из нас замечает, к примеру, что движение его рук и других частей тела обычно сопровождается неким внутренним усилием. Подобные состояния именуются волевыми актами. Шопенгауэр был уверен, что осознание всех этих обстоятельств позволяет понять, что телесные движения – это так называемые объективации актов воли. Последние вовсе не являются причинами этих движений, как иногда ошибочно утверждается. Они – те же самые движения, только рассмотренные изнутри, сами по себе.

Вполне оправданно предположение, что и другие вещи, а не только наше тело, имеют свое сущностное бытие, волевую природу. Более того, гармоничное устройство мира позволяет говорить об его единой сущности, которую можно охарактеризовать как мировую волю. Настоящей и единственной «вещью в себе» выступает мировая воля, которая тождественна себе всегда и во всем, во всех своих проявлениях или, как он выражается, индивидуациях: в тяготении, магнетизме, электричестве, в росте кристаллов, в жизни растений, животных и человека. На уровне психики, там, где происходит раздвоение воли на объект и субъект, она становится сама для себя представлением, т. е. объективируется и познает себя в понятиях.

Мир, который представлен человеку в его сознании, не является подлинным; наша жизнь подобна снам. Житейские события и сновидения, по образному выражению Шопенгауэра, – суть страницы одной и той же книги, разница лишь в том, читаем ли мы ее последовательно или же праздно листаем, заглядывая то туда, то сюда. Жизнь он называет долгим сновидением.

Вместе с тем, человек не может производить и заниматься трудовой деятельностью не вступая прямо или опосредованно в общественные отношения, совокупность которых и образует общество. Поэтому Маркс утверждал, что «сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений» При этом подчеркнем, что речь идет именно о всей совокупности общественных отношений: материальных и идеальных (идеологических), настоящих и прошлых. Это положение имеет важное методологическое значение, ибо из него следует, что человека надо понимать не вульгарно-материалистически, не идеалистически, не дуалистически, а диалектически. Другими словами, его нельзя сводить лишь к «экономическому человеку», или только к «человеку разумному», или к «человеку играющему» и т. д.

Человек есть существо и производящее, и разумное, и культурное, и нравственное, и политическое, и т. д. одновременно. Он аккумулирует в себе в большей или меньшей степени весь спектр общественных отношений и таким образом реализует свою социальную сущность. Другой аспект этого вопроса состоит в том, что человек – это дитя человеческой истории. Современный человек не взялся «ниоткуда», он есть результат развития общественно-исторического процесса. Иными словами, речь идет о единстве человека и человеческого рода.

Маркс и Энгельс впервые в истории человеческой мысли обратили внимание на то, что сознание – это не абсолютно самостоятельная сила, а, как и все явления в обществе, оно имеет свое основание в материальном жизненном процессе. Одновременно ими были открыты и основополагающие законы общественного бытия и общественного сознания.

Зигмунд Фрейд – создатель психоаналитической теории был одной из выдающихся интеллектуальных фигур XX века. «Его психоаналитическая теория личности – каковы бы ни были ее недостатки как научной дисциплины – остается самой глубокой и влиятельной теорией личности из когда-либо созданных. Ее влияние распространяется далеко за пределы психологии, воздействуя на социальные науки, гуманитарную сферу, искусство и общество в целом. … Фрейд сравнивал человеческий разум с айсбергом. Небольшая его часть, выступающая над поверхностью воды, – сознательное (наше текущее знание) плюс предсознательное (вся информация, которая в данный момент не находится «в уме», но которую при необходимости можно туда вызвать, например фамилия президента Соединенных Штатов). Остальная и гораздо большая часть айсберга содержит бессознательное – хранилище импульсов, желаний и недоступных воспоминаний, влияющих на мысли и поведение.

Свое наиболее полное выражение она нашла в философии существования, или экзистенциализме, представителем которого был Ж. П. Сартр.

В экзистенциализме индивид и общество рассматриваются как противоположные образования, находящиеся в постоянном и непримиримом конфликте. Индивид – это личность, общество – это безличность. Подлинное существование связывается с индивидуальным бытием личности, ее свободой и стремлением к трансценденции. Неподлинное существование – это бытие в обществе, стремление утвердиться в нем и принять его законы. Социальная сущность человека и его подлинное существование оказываются несовместимыми. С точки зрения их соотношения «существование предшествует сущности» (Ж. П. Сартр). И лишь перед лицом смерти в «пограничной ситуации» обнаруживается, что в жизни человека подлинно, а что нет.