Большинство западных исследователей считают, что принципы, одобренные в Вене в 1814-1815 годах, создали основу для более гармоничных международных отношений. Они считают, что до Крымской войны Европа не знала прямых военных конфликтов между великими державами. Отсюда в международной лексике утвердился термин «концерт Европы», «европейский концерт «или «европейская согласие», что символизировало новый уровень управляемости межгосударственными отношениями.

Одной из основ европейского концерта стал принцип поддержания баланса сил. Ответственность за это полагалась на большие государства. Эта ответственность реализовывалась через проведение большого количества международных конференций для урегулирования проблем, которые угрожали миру. Среди таких конференций важное значение имели Парижский конгресс 1856 года, Лондонская конференция 1871 года, Берлинская конференция 1878 года.

В пределах баланса сил государства могли изменять состав союзников для обеспечения собственных интересов, не в нарушение при этом общей структуры союзов и характера международных отношений.

Европейский концерт, оставаясь формой гегемонии больших государств, впервые эффективно ограничил свободу действий этих государств на международной арене.

Хотя аннексии и контрибуции оставались формами международной практики, большие государства уже не рассматривали в качестве реальной цели расчленение или ликвидацию другой большой державы.

Во времена существования Венской системы понятие политического равновесия приобретает более широкое толкование. Благодаря установленному Венской системой балансу сил войны и вооруженные конфликты в Европе временно почти прекращаются за исключением незначительных.

Венская система зафиксировала новую географическую карту Европы, новое соотношение геополитических сил. В основу этой системы был положен, во-первых, имперский принцип контроля географического пространства в пределах колониальных империй. При Венской системы окончательно сформировались империи (Британская – 1876 Немецкий – 1871; Французский – середина XIX века, у 1877 году турецкий султан взял себе титул «император османов». Россия стала империей значительно раньше, еще в 1721 году.

Новая система геополитических отношений установила новый баланс сил великих держав – России, Великобритании, Австрии и Пруссии. Существует мнение, суть которого заключается в том, что Венская система международных отношений просуществовала до 1871 года и окончательно распалась в результате франко-прусской войны. Сторонники этой версии утверждают, что после Крымской войны Венская система не претерпела существенных изменений, Россия осталась в геополитическом европейском пространстве, поддерживая то Пруссию против Франции, то Францию в ее противостоянии с Германией.

Еще одна версия: Венская система международных отношений просуществовала до начала Первой мировой войны и окончательно была разрушена во время войны. Сторонники этой версии придерживаются мнения, что после серии локальных конфликтов, кульминацией которых стала франко-прусская война, усложнилась конфигурация Венской системы, но опять, вплоть до начала XX века, она набрала устойчивости и стабильности. Венская система оставалась действовать, поскольку, во-первых, никто ни de facto, ни де – юре не отменял ее базовых решений, принятых на конгрессе в Вене. Во-вторых, консервативно-охранительные принципы, которые составляли костяк системы, продолжали определять динамику межгосударственных отношений. В-третьих, баланс сил не был нарушен: вместо Пруссии появилась Германия, которая достигнув своих целей, еще не стремилась просмотра status quo.

На рубеже веков в недрах Венской системы стали накапливаться качественные изменения. Например, вместо «большой пятерки"  возникла «большая восьмерка" – Англия, Франция, Россия, Германия, Австро-Венгрия, США, Япония и Италия. Так же система, будучи чисто европейской, стала терять принципы европоцентризма. Она стала постепенно превращаться в глобальную, которая охватывала своим влиянием весь мир. В ней появились новые центры силы, которые находились за пределами Европы, что не было предусмотрено создателями Венской системы.

Далее – на рубеже веков завершился раздел мира, резко сократило возможности для маневра, поиска компромиссов в случае возникновения конфликтных ситуаций между великими державами. Как раз тогда, в конце XIX века прокатилась ряд локальных войн. Это отражало конец «согласия «, «европейского концерта «. Наконец, последнее: серьезные внутренние изменения в развитии ведущих стран мира привели к корректировке и усложнение их государственных интересов. Достичь их реализации наедине было невозможно, как и привести к одному общему знаменателю.

Отсюда быстро росла поляризация элементов системы, получившее отражение в создании двух противоположных союзов – Антанты и Тройственного союза. Если за существование баланса сил, союзы создавались для поддержания равновесия системы, то теперь вновь блоки, особенно Тройственный союз, были направлены на слом существующего status quo. Только большой запас прочности, который был заложен в самом начале в этой системе, позволил оттянуть катастрофу. Однако в 1914 году этот запас прочности иссяк и найти решение очередного кризиса не удалось – Первая мировая война.

Осмысление места Франции в политической системе государств Европы, путей, способов и инструментов достижения ее главенствующего положения во второй половине XVII в., роли личности монарха в этом процессе, пагубного влияния амбициозной внешней политики на состояние дел внутри государства началось в XVII в. и продолжается до сих пор.

Становление и укрепление французского абсолютизма проходило на протяжении XVI – первой половины XVII в., сопровождаясь активизацией общественной мысли.

Утвердив абсолютную власть, французские монархи заявили о стремлении установить «равновесие» в европейской политике, а затем и о своих претензиях на гегемонию Франции в Европе. В этой связи представляет интерес мемуарное наследие первого министра короля Генриха IV – герцога Сюлли, в котором изложен так называемый «Великий замысел» Генриха IV. Сюлли мечтал о гегемонии Франции над христианским миром, достижение которой требовало низвержения могущества Австрийского дома: необходимо изгнать Габсбургов «из империи, лишить их всего, чем они владеют в Германии, в Италии и в Нидерландах; одним словом, оставить им лишь Испанию, зажатую между Океаном, Средиземным морем и Пиренеями...».

Правда, эти предложения служили Сюлли обоснованием поддержания баланса сил, необходимого для создания нового европейского порядка.

По мысли этого государственного деятеля, число европейских государств должно быть сокращено до пятнадцати, «между которыми вся Европа будет пропорционально поделена, дабы не возникало между ними зависти и поводов опасаться за баланс сил».

Если XVI век для Франции был веком гражданских смут, то XVII век стал веком гегемонии Франции на континенте.. Обобщая горький опыт прошедшего столетия, европейские политики и дипломаты формулировали положения, носившие характер международных принципов. И несмотря на то, что эти принципы часто нарушались тем или иным европейским государством, именно они легли в основу образования норм касательно международных отношений. Подобный ‘’нормативный’’ характер имели идеи ‘’естественных границ’’ и ‘’политического равновесия’’. Именно этих принципов и придерживались король Франции Генрих IV, его главный помощник Сюлли и кардинал (с 1622 г.) и первый министр (1624-1641 гг.) Решелье.

Ко времени прихода Ришелье к власти грандиозная Тридцатилетняя война (1618 – 1648) в Германии между католическими государями во главе с императором Священной Римской империи и союзом протестантских князей и городов была уже в полном разгаре. Дом Габсбургов, включая правящие фамилии в Испании и Австрии, больше столетия являлся главным врагом французской монархии, однако поначалу Ришелье удерживался от вмешательства в конфликт. Тем не менее Франция все же была вовлечена в войну. К концу 1620-х годов католики добились столь внушительных побед в пределах Империи, что, казалось, австрийские Габсбурги станут полными хозяевами Германии. В 1635 году Испания оккупировала епископство Триер, что послужило причиной объединения французских католиков и протестантов, которые рука об руку выступили против внешнего врага – Испании.

Это было началом Тридцатилетней войны для Франции. Весной 1635 года Франция формально вступила в войну – сначала против Испании, а затем, год спустя, против Священной Римской империи. Сначала французы потерпели ряд досадных поражений, однако к 1640 году, когда стало проявляться превосходство Франции, она начала одолевать своего главного врага – Испанию. Более того, французская дипломатия достигла успеха, вызвав антииспанское восстание в Каталонии и ее отпадение (с 1640 по 1659 годы Каталония находилась под властью Франции) и полномасштабную революцию в Португалии, которая покончила с правлением Габсбургов в 1640 году. Наконец, 19 мая 1643 года при Рокруа в Арденнах французская армия добилась такой сокрушительной победы над знаменитой испанской пехотой, что это сражение принято считать концом испанского доминирования в Европе.

После смерти Ришелье внешняя политика Франции оказалась в руках кардинала (с 1641 г.) и первого министра (с 1643 г.) Джулио Мазарини. К скорейшему заключению мира Мазарини побуждали и внутриполитические обстоятельства. Поэтому, после ряда побед и дипломатических уловок с выгодой для Франции, 24 октября 1648 года был заключен Вестфальский мир, завершивший общеевропейский конфликт – Тридцатилетнюю войну Вестфальский мир положил начало истории европейских конгрессов.

Окончательные условия мира были подписаны в Мюнстере 24 октября 1648 года, куда незадолго до этого приехали уполномоченные из Оснабрюка. Результатом Вестфальского мира в Европе стали территориальные изменения. Франция получила Эльзас (кроме Страсбурга) и закрепила за собой три ранее приобретенных ею епископства – Мец, Туль и Верден. Французское требование «естественных границ» стало, таким образом, воплощаться в жизнь. Политическая раздробленность Германии была закреплена. Обе ветви Габсбургов – испанская и австрийская – оказались ослабленными. Вестфальский мир был торжеством политики Ришелье, хотя самого кардинала уже не было в живых.

Франция в период правления Людовика XIV (1643-1715 гг.) была втянута в четыре войны. В целом Франции сопутствовали успехи, однако любой прогресс подразумевает регресс. Так дело обстояло и с Францией. Если первые войны привели к расширению территорий Франции, то последующие стали причиной того, что Франция оказалась окруженной врагами. Четвертая война Людовика, знаменитая война за испанское наследство, совпала со временем длительной войны с Англией, которая длилась весь XVIII век. Но если те потери, которые понесла Франция, не привели к ее полному ослаблению и потери гегемонии в Европе, то правление Людовика XV (1715-1774 гг.) это обеспечило.

Школа реализма является одной из двух самых влиятельных школ в теории международных отношений.

Центральным допущением, на котором основан классический реализм, является положение об анархическом характере международных отношений - отсутствие верховной власти над государствами. В качестве основных понятий, которыми оперирует классический реализм, следует выделить основную «триаду Моргентау»: мощь, баланс сил и национальный интерес.

Мощь является «центральной идеей политики как отдельной сферы деятельности - ее природа, ее наращивание и применение». Понимание этой концепции очень важно, поскольку именно наращивание мощи по реализму является целью государства и причиной его действий. Все официальные цели государства, идеологии и принципы либо маскируют основную цель, либо легитимизируют её, но всегда - подчинены ей. Любой политический акт направлен на сохранение, увеличение и/или демонстрацию мощи. Этим поведенческим принципам соответствует стратегия сохранения status quo, империализм и работа на престиж. Цель первой модели - сохранение баланса мощи, второй - приобретение большей мощи, третьей - её демонстрация для сохранения или расширения.

Вторичное по отношению к мощи понятие - соотношение мощи государств - определяется по Моргентау материальными (география, природные ресурсы, военная готовность, население) и нематериальными (национальный характер, мораль нации, качество дипломатии и правительства) факторами.

На понятии мощи основываются следующие концепции классического реализма - баланс сил, национальный интерес, дилемма безопасности.

Основным объектом изучения и главными акторами международных отношений реализм считает государства; из них влияющими на международные отношения - только великие державы. Характер отношений между государствами считается неизменным, так как вытекает из неизменности человеческой природы.

В картине мира по неореализму мощь остается ключевой концепцией, но её роль смещается. Кеннет Уолц определяет мощь как «потенциально полезное средство». Из этого вытекает, что как недостаток мощи, так и её переизбыток теоретически может представлять угрозу для государства. Соответственно, в картине мира неореалистов мощь в какой-то степени теряет свое сакральное значение, зато - приобретает более четкие черты.

Центральной категорией у неореалистов является не мощь, а безопасность и стремление к ней, которая, по Уолцу, является конечной целью государства. Для достижения своей безопасности ревизионистские государства наращивают мощь, государства-status quo - хранят ее соотношение. Источник выбора между этими опциями, в рамках теории неореализма, следует искать не во внутренних свойствах и характеристиках государства, но в сложившейся на международной арене обстановке.

Постклассический реализм использует в качестве «фундамента» защитный реализм Уолца. Так он подразумевает, что государство реагирует не на возможность, а на вероятность конфликта в ситуации дилеммы безопасности. Оба подхода разделяют системность, государствоцентричность и принцип эгоизма государств, принцип неотъемлемой конкуренции в международной среде, опору в анализе на материальные, а не идеологические или институциональные факторы и т.д.

Постклассический реализм идет на шаг дальше, чем реализм, в расшифровке категории мощи. А именно – добавляет экономический фактор как равноправную составляющую мощи, наравне с военной составляющей, мощи.

Дилемма безопасности остается ключевой концепцией и в постклассическом реализме; однако в условиях дилеммы безопасности допускаются другие предположения о возможном поведении государств, нежели в реализме и неореализме.

Первое следствие из эволюции категории мощи в постклассическом реализме - расширенное понимание балансирующего поведения акторов международных отношений. Из того, что постклассический реализм рассматривает экономические возможности государства не как фактор создания мощи, но как ее составляющую часть, логически вытекает, что экономический рычаг, точно так же, как применение и угроза военной силы, используется государством для обеспечения своих целей. В таком случае справедлива и обратная связь - при определении соотношения сил (балансировании сил) между государствами учитываются не только военные возможности, но и экономические.

Безусловно, взаимное недоверие между сторонами появилось задолго до событий на Украине и было вызвано политикой стран Запада и Москвы по отношению друг к другу после окончания «холодной войны». В значительной степени негативное восприятие российскими элитами евроатлантических институтов было связано с проводившимися США и НАТО в различных регионах мира (в Боснии в 1994 году, в Косово в 1999 году, в Ираке в 2003 году и в Ливии в 2011 году) «операциями по принуждению к миру». В России данные военные интервенции зачастую рассматривались как нарушение международного права, поскольку они либо не были санкционированы Советом Безопасности ООН, либо в ходе их проведения США и НАТО существенно выходили за рамки принятых ООН резолюций.

С точки зрения Запада, политика «гуманитарного вмешательства» была вполне оправданной и логичной: Россия после распада СССР рассматривалась в качестве проигравшей стороны в «холодной войне», поэтому учитывать мнение Москвы было вовсе не обязательно. В новых условиях США и НАТО считали приоритетом распространение в мире демократических ценностей и борьбу за права человека, что зачастую позволяло им проводить военные операции даже при отсутствии формального разрешения СБ ООН. Однако роль проигравшей стороны для РФ была неприемлема, и Москва стремилась к равноправным отношениям с Западом, исключающим доминирование одного центра силы в международной системе. Неслучайно российская дипломатия, начиная со второй половины 90-х годов XX века, неизменно декларировала построение многополярного мира одним из своих внешнеполитических приоритетов.

Столкнувшись с нежеланием Запада считать Россию равным партнером, Москва предприняла попытку договориться с США и европейскими странами о разделе сфер интересов в Восточной Европе и расширении НАТО на Восток. Такой подход, в свою очередь, вызывал резкое неприятие в странах Запада, так как, согласно господствующей там точке зрения, говорить о сферах влияния в XXI веке было абсолютно не приемлемо.

Не сумев договориться с Западом по поводу расширения НАТО на Восток и ограничить односторонние действия США при проведении так называемых «гуманитарных интервенций», российское руководство постепенно стало принимать новые правила игры.

События 2008 года показали, что Россия, как и США, готова проводить политику «гуманитарного вмешательства» без санкции Совета Безопасности ООН. Более того, впервые после распада СССР российские власти решились на пересмотр границ, признав независимость Абхазии и Южной Осетии.

Представители НАТО заявляли, что РФ использует на востоке Украины тактику «гибридной войны», дестабилизируя тем самым ситуацию в соседнем государстве. Как и в Крыму, Россию обвинили в прямой поддержке сепаратистов, поставке им вооружений, направлении на территорию Украины «вежливых людей» и «зеленых человечков» (так на Западе назвали российских военнослужащих без знаков отличия). В результате было приостановлено членство России в G8, на нее были наложены экономические санкции, сорван намеченный на июнь 2014 года саммит Россия – ЕС в Сочи. Все заверения Москвы, что на Украине воюют исключительно добровольцы из России и военнослужащие из числа «отпускников», всерьез на Западе не воспринимались.

Фактически в настоящий момент как Россия, так и Запад не готовы идти на существенные уступки друг другу. Российское руководство считает, что все возможное для урегулирования кризиса на Украине уже сделано, и теперь инициатива находится на стороне Запада. Однако на Западе ожидают от Москвы более существенных уступок, и только в этом случае готовы пойти на смягчение санкционного режима в отношении России. Учитывая то, что для отмены санкций требуется консенсус в рамках ЕС (а это в нынешних условиях труднодостижимо), можно прогнозировать сохранение статус-кво еще в течение достаточно длительного промежутка времени.

Еще в первой трети XIX в. выявилось два подхода к американской внешней политике. Приверженцы первого полагали, что долг Америки – защищать идеалы свободы и справедливости во всем мире; им возражали те, кто считал необходимым для США избегать участия в чужих конфликтах, чтобы сохранить демократическую природу своей внешней политики. Вторая, изоляционистская, точка зрения восторжествовала с принятием «доктрины Монро» (1823), суть которой была в разделе мира на две системы: американскую и европейскую, и вмешательство первой в дела второй рассматривалось Соединенными Штатами как угроза их безопасности. «Доктрина Монро» «замкнула» Америку в Западном полушарии, и этот региональный детерминизм постепенно преодолевался на протяжении XIX в. за счет экспансии на Тихом океане.

Оплотом изоляционизма в США традиционно является конгресс, нередко вступающий в конфронтацию с интернационалистски настроенным президентом.

Изоляционизм породил еще одну важнейшую черту американской внешней политики – склонность к односторонним действиям (унилатерализм). «Доктрина Монро», по сути, была декларацией стремления действовать в одиночку, без союзников. Вашингтон, всегда демонстративно осуждавший принцип «баланса сил», крайне негативно относился к самой идее блоков и коалиций и стремился по возможности избежать обязательств перед другими государствами. Складывание англо-американского союза, сотрудничество в рамках «Большой тройки», участие США в создании НАТО и других военных блоков стало отходом от этой традиции, однако уже в конце XX в. Америка вернулась к односторонности. Подобная «свобода рук» давала Вашингтону возможность регулярно и довольно легко на протяжении XX-XXI вв. прибегать к использованию силы в международных отношениях.

Внешняя политика США после окончания Первой мировой войны базировалась на солидной экономической и военной мощи и имела целью утвердить лидерство США в послевоенном мире. Это вело к экспансионистских шагов с их стороны, к покорению мировых рынков. США выступали в роли арбитра при решении сложных международных проблем (репарационные платежи на Версальской конференции). Послевоенные годы были годами утверждения США как ведущей державы мира. Ситуация для этого была достаточно благоприятная. Одни конкуренты разгромлены, другие – ослабленные.

Неудивительно, что в США не хотели смириться с решением Парижской мирной конференции. Считали, что США ничего не получили, поставили себя под угрозу выполнение обязательств перед европейскими государствами. Изоляционисты (те, кто не хотел связывать США обязательствами перед Лигой Наций, где руководящая роль принадлежала европейским государствам) не допустили ратификации Версальского договора. США не стали членом Лиги Наций.

США не смирились с фактом появления на международной арене нового государства – Советской России. Они ее не только не признавали, но и взяли курс на уничтожение путем экономической и политической блокады, оказание военной помощи белогвардейцам и прибегли к прямой вооруженной интервенции. Их войска в апреле 1918 г. высадились с военных кораблей на севере России в Мурманске и Архангельске. В августе того же года США осуществили высадку своих войск на Дальнем Востоке. США намеревались отторгнуть от России Дальний Восток и Сибирь, восстановить там власть буржуазии. Таким образом, США фактически были в состоянии войны с советской Россией. Граждане США, которые проявляли симпатии к советской России, подвергались репрессиям, вплоть до тюремного заключения, увольнения с работы и проч.

Вооруженная интервенция империалистических стран против Советской России потерпела поражение. США и после этого продолжали проводить в отношении России политику непризнания, блокады и изоляции, политику собирания антисоветских сил. Это был курс на то, чтобы заставить советскую Россию вернуться на капиталистический путь развития. Они пытались не допустить и соглашений стран Западной Европы с советской Россией, считая, что это ускорит ее падение. Даже личные контакты граждан США и России были слишком усложненными.

После Первой мировой войны монополии США, имея большие экономические, финансовые возможности, проникали на европейские рынки. Это привело к обострению американо-английских, американо-французских противоречий. Заметим, что характер противоречий не был опасен для сохранения мира.

Конференция в Вашингтоне, созванная 12 ноября 1921 по инициативе США, должна была предоставить их курса на экспансию на Дальнем Востоке международного признания и согласия. Анализ документов, подписанных участниками конференции, это подтверждает. Борьба ведущих стран Запада за новый передел мира вступила в стадию своего решения. США не желали никому ничего уступать.

Глобализация является характерной чертой процессов изменения структуры мирового хозяйства, понимаемого как совокупность национальных хозяйств, связанных друг с другом системой международного разделения труда, экономических и политических отношений, путём включения в мировой рынок и тесного переплетения экономики на основе транснационализации и регионализации.

В мировой литературе в связи с влиянием глобализации на международные отношения отмечают следующие характерные тенденции:

1. объективное усиление проницаемости межгосударственных границ, принимающее различные формы;

2. усиление роли негосударственных регуляторов мировой экономики и международных отношений;

3. изменение объекта международного взаимодействия: если прежде им была преимущественно сфера поведения суверенных государств по поводу их поведения в отношении друг друга, то в конце 90-х гг. объектом международного взаимодействия стали вопросы внутренней политики отдельных государств (демократические процедуры, права человека);

4. формирование единого пространства коммуникационного общения, резко усиливающего возможность для непосредственного приобщения индивида к общемировым информационным процессам, где бы он ни находился;

5. возникновение «идеологии глобализации» как совокупности взаимосвязанных постулатов, призванных обосновать одновременно благо и неизбежность тенденций, «работающих» на объединение мира под руководством его цивилизованного центра.

Можно заметить, что в истории развития человечества действительно наблюдается тенденция ко все большему расширению пространства, на котором происходит интенсивное взаимодействие и структурирование международных отношений, тенденция универсализации (усиления черт всеобщности) и гомогенизации (движения к однородному строению) мира.

Относительно симметрично измерениям глобализации существуют соответствующие прогнозы ее последствий для системы международных отношений.

Оптимистический сценарий акцентирует внимание на преимуществах глобализации, исходя из того, что распространение принципов либеральной экономики, расширение демократических прав и индивидуальных свобод соответствуют поступательному развитию человечества. Отмечается также и то, что глобализация способствует большей прозрачности государств и формированию более сложных международных структур, при которых человечество, в конечном счете, окажется в «одной лодке» под соответствующим глобальным управлении. Всемирное правительство как термин означает гипотетическое, предполагаемое возникновение всемирного центра власти.

Пессимистический сценарий не видит в глобализации предпосылок к формированию всемирного свободного рынка, а, напротив, считает, что она ведет к росту концентрации капитала в наиболее развитых странах и нарастанию разрыва, как в абсолютных, так и относительных цифрах. Более того, многие аспекты глобализации препятствуют демократизации международных отношений и возникновению мирового гражданского общества. Наблюдаются в последние годы факты поддержки неоглобалистами проявлений этнического сепаратизма в ряде стран мира, что является угрозой для устойчивости национальных государств, которые и являются сегодня основным препятствием на пути неоглобалистов к мировым запасам природных ресурсов. Нарастающие противоречия и пагубные побочные явления глобализации (интернационализация терроризма, преступности, наркомафии, аморализма) подталкивают страны не к реализации идеи глобального общества, а к реставрации национально-государственных барьеров и самоизоляции.

На фоне глобализационных изменений конец 90-х гг. XX века и начало XXI века ознаменовались всплеском активности общественных объединений, получивших название антиглобалистских.

Антиглобализм – политическое движение, направленное против определённых аспектов процесса глобализации в её современной форме, в частности против доминирования глобальных транснациональных корпораций и торгово-правительственных организаций, таких как Всемирная торговая организация (ВТО).

Основной тезис антиглобалистов – нынешняя модель глобализации сформирована под покровительством мирового капитала и пагубна по своим последствиям для общества. Неолиберальной модели глобализации противопоставляется «альтернативная глобализация» – более гуманная, социально-ориентированная, учитывающая интересы не только сильных и богатых, но также слабых и бедных стран мира.

Объединяет глобалистов и антиглобалистов признание необходимости консолидации мирового сообщества перед лицом общих угроз, противостоять которым достаточно эффективно можно лишь объединенными усилиями.

Глобализация поставила в повестку дня современных международных отношений «демократизацию», что в свою очередь, тесно связано с порождающими международные кризисы «гуманитарными» интервенциями, полностью противоречащими нормам Вестфальского суверенитета. В ходе дискуссий и обсуждений мировое общественное мнение пришло к убеждению в том, что будущий миропорядок должен основываться на коллективных механизмах решения мировых проблем и совершенствовании механизмов многостороннего сотрудничества.

Однако, все-таки самым мощным фактором дальнейшей глобализации общества в ближайшие десятилетия может стать осознание необходимости объединения усилий мирового сообщества для борьбы с глобальными угрозами экологического характера.

Все это позволяет сделать вывод, что определяющей тенденцией развития международных отношений, несмотря на все кризисы, провалы и отступления, является сближение стран и народов в едином глобальном пространстве.

Государство является бесспорным международным актором. Оно является основным субъектом международного права. Внешняя политика государств во многом определяет характер международных отношений эпохи; оно оказывает непосредственное влияние на степень свободы и уровень благосостояния индивида, на саму человеческую жизнь. Деятельность и даже существование международных организаций, других участников международных отношений в значительной мере зависит от того, как к ним относятся государства.

Кроме того, государство является универсальной формой политической организации человеческих общностей: в настоящее время практически все человечество, за небольшими исключениями (бедуины), объединено в государства. Функции государства в его наиболее развитой форме сводятся к поддержанию порядка и безопасности в рамках отделенной границами территории, созданию условий для социального и экономического развития общества, для распределения благ и услуг, поддержанию занятости и удовлетворению основных потребностей населения.

Современная форма государственности связана с понятием суверенитета. Первоначально это понятие означало неограниченную власть монарха осуществлять свою волю внутри страны и представлять государство за его пределами (или, выражаясь современным языком, определять его внутреннюю и внешнюю политику) и отражало стремление правителей преодолеть местническую раздробленность и освободиться от подавляющего государство господства церковной иерархии.

В современной системе межгосударственных отношений понятие государственного суверенитета имеет два основных аспекта внутренний и внешний. Речь идет, с одной стороны, о свободе государства избирать свой путь экономического развития, политического режима, гражданского и уголовного законодательства и т.п., а, с другой, о невмешательстве государств во внутренние дела друг друга, об их равенстве и независимости.

Однако принцип суверенитета национальных государств приводит к неоднозначным последствиям в международных отношениях. Во-первых, каждое государство вынуждено так или иначе сочетать в своей внешней политике достаточно противоречивые функции (национальный интерес – увеличение территорий, влияния, ресурсов, союзников, защита, отказ от выгод в пользу укрепления мира и солидарности в межгосударственных отношениях). Во-вторых, каждое государство стремится к обеспечению собственной безопасности. При этом увеличение безопасности одного из государств может рассматриваться как небезопасность для другого и вызывать с его стороны соответствующие реакции от гонки вооружений до «превентивной войны»- дилемма безопасности (Луард) Наконец, в-третьих, если все государства-нации равны, то «некоторые из них равны больше, чем другие».

Действительно, формально юридическое равенство государств с точки зрения международного права не может отменить того обстоятельства, что они различаются по своей территории, населению, природным ресурсам, экономическому потенциалу, социальной стабильности, политическому авторитету, вооружениям, наконец, по своему возрасту. Эти различия резюмируются в неравенстве государств с точки зрения их национальной мощи (Международная стратификация).

В зависимости от возможности государств защитить свой суверенитет, вытекающие из неравенства их национально-государственной мощи. С этой точки зрения различают сверхдержавы (способность к массов.разрушениям планетарного масштаба, возможность автоном. Существования), великие державы (оказ. Существ. Влияния, но не господство в МО), средние державы (обладают прочным влиянием только в ближ.окружении), малые государства (2 млн – население, обладают средствами. Чтобы сохранить целостность – Словакия, Хорватия) и микрогосударства (меньше 1 млн, слабое влияние – Люксембург). Согласно традиционным представлениям, государства выражают себя на международной арене через внешнюю политику, которая может принимать две основные формы: дипломатии и стратегии. Их назначение удовлетворение национальных интересов, сохранение территориальной целостности страны, защита ее безопасности и суверенитета

Государство – основной субъект международного права. Внешняя политика государства во многом определяет характер международных отношений эпохи; оно оказывает непосредственное влияние на степень свободы, уровень благосостояния индивида, на саму человеческую жизнь. Деятельность и даже существование международных организаций, других участников международных отношений в значительной мере зависит от того, как к ним относятся государства.

Кроме того, государство является универсальной формой политической организации человеческих общностей: в настоящее время практически все человечество, за небольшими исключениями, объединено в государства.

Происхождение государства связано с переходом человеческих общностей к оседлости, разделением труда, обособлением управленческих функций, сосредоточением их в руках особого социального слоя, установлением политической власти над населением в пределах определенной территории.

Функции государства в его наиболее развитой форме сводятся к поддержанию порядка и безопасности в рамках, отделенных границами, территорией, созданию условий для социального и экономического развития общества, для распределения благ и услуг, поддержанию занятости и удовлетворению основных потребностей населения.

Современная форма государственности связана с понятием суверенитета.

Родоначальником понятия «суверенитет» считается французский юрист и богослов Ж. Боден, который в 1576 г. описал его в своем трактате «Шесть книг о республике» как «абсолютную непрерывную власть государства». Ж. Боден пришел к выводу о необходимости «постоянной и абсолютной власти», которая «не ограничена ни по своему могуществу, ни по своим функциям, ни по протяженности во времени». Рассматривая суверенитет как свойство государственной власти, Ж. Боден приравнивал его к определенным «правам, осуществляемым государственной властью в данное время и в данном государстве».

В основе концепции суверенитета Жана Бодена лежит отождествление государственного суверенитета с субъектом высшей государственной власти, а именно монархом.

Все чаще в науке встречается мысль о том, что суверенитет, как и его носитель – государство, подвергнутся постепенному устранению в результате глобализации и интеграции.

В числе основных признаков суверенитета, то к ним следует относить верховенство, независимость и неделимость. Верховенство и независимость дают возможность государству самостоятельно определять направления своей внутренней и внешней политики.

Таким образом, несмотря на разные интерпретации понятия «суверенитет», он является качественной характеристикой государства.

Суверенитет проявляется в верховенстве власти внутри государства и независимости вовне. Суверенитет един, поскольку на одной территории не существует более одного самостоятельного государства; суверенитет неделим и не отчуждается, так как отчуждение суверенитета с неизбежностью влечет исчезновение самого государства. Суверенитет – не совокупность полномочий, а уникальное свойство государства, не сама власть, а право на власть. При этом «суверенитет принадлежит государству в целом как единому политическому образованию».

Говорить об абсолютности суверенитета в современных условиях взаимозависимости государств не представляется возможным.

Принцип суверенитета национальных государств приводит к неоднозначным последствиям в международных отношениях. Во-первых, каждое государство вынуждено, так или иначе, сочетать в своей внешней политике достаточно противоречивые функции. По определению одного из основателей современной американской политической науки, А. Уолферса, каждое государство может стремиться к национальной экспансии в самом широком смысле этого термина, включающем увеличение территорий, слияние ресурсов, союзников и т. п. Оно может быть озабочено защитой (сохранением) своего пространства и своего национального интереса.

Во-вторых, каждое государство стремится к обеспечению собственной безопасности. Однако это стремление ввиду того, что оно свойственно всем суверенным государствам-нациям, в условиях «плюрализма суверенитетов» порождает одну из самых сложных и животрепещущих проблем международных отношений – так называемую «дилемму безопасности». Она состоит в том, что увеличение безопасности одного из государств может рассматриваться как небезопасность для другого и вызывать с его стороны соответствующие реакции – от гонки вооружений до «превентивной войны».

Наконец, в-третьих, если все государства-нации равны, то, как остроумно замечают исследователи, «некоторые из них равны больше, чем другие». Следствием такого неравенства является международная стратификация, с характерной для нее фактической иерархией государств на международной арене.

Слово «дипломатия» происходит от греческого слова «díplōma» (в Древней Греции этим словом назывались сдвоенные дощечки с нанесёнными на них письменами, выдававшиеся посланцам в качестве верительных грамот и документов, подтверждавших их полномочия). Как обозначение государственной деятельности в области внешних сношений слово «дипломатия» вошло в обиход в Западной Европе в конце XVIII века.

Дипломатия –- это важнейший инструмент осуществления внешней политики государства. Внешняя политика и дипломатия должны соответствовать международному праву и опираться на него.

Международное право развивается под влиянием совокупности внешнеполитических курсов государств. Дипломатия обеспечивает достижение общего знаменателя при осуществлении государствами своей внешней политики. Этим общим знаменателем является международное право. В дипломатии важно умение не только достигать политического компромисса, но и выражать его специфическим юридическим языком. В этом и состоит диалектическое единство и взаимодействие внешней политики, дипломатии и международного права.

Ни внешняя политика, ни дипломатия не должны вступать в противоречие с международным правом, являющимся единственным общим языком межгосударственного общения. Международное право оказывает непосредственное воздействие на внешнюю политику государства и его дипломатию.

Дипломатические отношения –- основная форма поддержания официальных отношений между государствами в соответствии с нормами международного права и практикой международного общения. Дипломатические отношения призваны способствовать развитию дружественных отношений между государствами, поддержанию мира и безопасности.

Согласно Венской конвенции о дипломатических сношениях от 18 апреля 1961 г., установление дипломатических отношений осуществляется по взаимному согласию.

Установлению дипломатических отношений обычно предшествует фактическое или юридическое признание государства и его правительства со стороны другого государства.

Установление дипломатических отношений происходит в результате переговоров между представителями заинтересованных государств непосредственно или через дипломатических представителей третьих государств и оформляется в виде обмена посланиями, письмами, нотами между главами государств и правительств или министрами иностранных дел. Стороны договариваются о самом факте установления дипломатических отношений, уровне дипломатических представительств (посольство или миссия), дате вступления в силу соглашения, сроке и порядке его опубликования.

Развитая система дипломатических сношений существовала еще в Древней Греции в V в. до н. э.: существовали понятия объявления войны, арбитража, авторитета, ратификации международных договоров, нейтралитета. Уже тогда существовала профессиональная прослойка, занимавшаяся вопросами дипломатии. Члены дипломатических миссий пользовались правом неприкосновенности. Кстати, именно из Греции и происходят слова дипломат и дипломатия, так как посланникам в другие государства (полисы) вручались специальные деревянные таблички – дипломы.

Дипломатия в современном ее понимании возникла в XIII-XIV вв. в Италии. Тогда же сложился особый тип чиновника-дипломата. В 1459 г. была основана первая постоянная дипломатическая миссия. 1496 г. были отправлены послы и купцы в качестве их помощников на постоянное пребывание в Лондон.

Возникла дипломатическая иерархия, постепенно стали различать два вида представителей: послов (как личных представителей государей) и агентов. Послы назначались исключительно монархом; они должны были представлять его интересы и не могли вступать в сношения с лицами некоролевских кровей. В плане старшинства между послами разных государств часто возникали разногласия. Однако позже на Ахенском конгрессе (1815 г.) дипломатическая система была реформирована. Были определены основные принципы дипломатической службы, возникла новая иерархия, имевшая четыре ступени:

– послы, папские нунции, папские делегаты;

– чрезвычайные посланники и полномочные министры;

– министры-резиденты;

– поверенные в делах.

Старшинство дипломатов определялось теперь не могуществом государя, а датой назначения.

После Второй мировой войны, а особенно после крушения колониальной системы и выхода многих стран на путь самостоятельного развития, число суверенных государств значительно возросло. Стали входить в практику такие формы дипломатического взаимодействия, как совещания в верхах с участием глав государств, а также встречи на высоких и высших государственных уровнях. Повседневным явлением стало решение вопросов с помощью созыва различного рода конференций, сессий и т. п.

Наконец, активную роль в коллективной дипломатии стали играть международные организации, среди которых важнейшее значение приобрела такая универсальная организация как ООН.

Все это требовало особой правовой регламентации. Разработке международно-правовых норм, отвечающих современному объему межгосударственного взаимодействия, был посвящен ряд специальных конференций. Результатом их работы явились важные конвенции. Среди них особое значение имеет Конвенция о дипломатических сношениях, привилегиях и иммунитетах от 18 апреля 1961 года, которая была выработана на конференциях ООН по дипломатическим сношениям в Вене.

Венская конвенция 1961 года охватывает почти все стороны деятельности дипломатических представительств: их классификацию, функции, порядок аккредитования, права, привилегии, иммунитеты, а также некоторые протокольные нормы. Не менее важной является и Венская конвенция о консульских сношениях от 24 апреля 1963 года, регламентировавшая консульскую службу.

Европейское пространство — уникальный фрагмент глобальной международно-политической системы в силу по меньшей мере трех обстоятельств.

Во-первых, Европу можно рассматривать как своего рода «колыбель» современных международных отношений.

Последние, разумеется, нельзя сводить всего лишь к расширенному варианту европейской модели организации взаимосвязей между участниками международной жизни. Но роль этой модели в формировании глобальной системы исключительно велика — и в историческом, и в генетическом смыслах. Более того, речь идет не только о ретроспективном значении европейского фактора в эволюции международных отношений. Не исключено, что механизмы, которые возникают в Европе и проходят там практическое испытание, окажутся востребованными за ее пределами, в том числе и на глобальном уровне.

Во-вторых, Европа освоила почти весь спектр возможных способов взаимодействия между субъектами международной жизни — от их ориентации на взаимное уничтожение до теснейшего сближения, плавно перетекающего в слияние. Поразительно и то, что переход от одного экстремума внутри данного спектра до другого совершался в Европе в исторически весьма сжатые сроки (как это произошло, например, во франко-германских отношениях после второй мировой войны и идет по линии Россия — Запад сегодня).

В-третьих, характерная особенность Европы — беспрецедентно высокая плотность разнообразнейших многосторонних институтов и механизмов, посредством которых осуществляется взаимодействие участников международной жизни. Это само по себе создает в этой части света некий потенциал организованности и структурированности — более высокий, чем в любом другом регионе мира, хотя отнюдь не гарантирующий автоматическое разрешение любых коллизий.

Страны, традиционно именуемые «западными» (речь идет главным образом об участниках НАТО и Евросоюза), образуют наиболее стабильную часть европейского пространства. Каких-либо серьезных международно-политических вызовов, связанных с развитием внутри этой зоны, не существует; входящие в нее страны располагают значительными ресурсами для противостояния возможным внешним угрозам (которые к тому же в настоящее время, да и на обозримую перспективу, либо отсутствуют, либо несущественны).

Положение дел внутри данного сегмента европейского пространства во многом определяется социально-политической устойчивостью и экономическим благосостоянием соответствующих стран. При этом первостепенное значение приобретает их способность эффективно решать внутренние задачи структурной адаптации и добиваться гармонизации социально-экономической политики с помощью многосторонних и наднациональных механизмов. Неудачи на таком направлении могут создать гораздо большие проблемы, чем традиционные внешние угрозы. Актуальна и задача поиска адекватных ответов на «нетрадиционные» вызовы международно-политического развития — неконтролируемый наплыв беженцев, международная организованная преступность, незаконные поставки оружия, наркотиков и радиоактивных материалов, трансграничные экологические проблемы и т.п.

Вместе с тем здесь вряд ли можно говорить о полностью унифицированном, однородном международно-политическом пространстве. Специфичны внутренние проблемы, с которыми сталкиваются различные страны этой зоны. Неодинаковы их системы приоритетов безопасности, чувствительность в отношении внешних вызовов: в странах Средиземноморья особо озабочены «угрозой с юга», государства Северной Европы концентрируют свое внимание на регионе Балтийского моря, Германия проявляет повышенный интерес к предотвращению дестабилизации в Центральной и Восточной Европе (ЦВЕ), Турция и Греция продолжают испытывать высокую степень взаимного недоверия. Списки участников НАТО и ЕС в значительной степени совпадают между собой, но не идентичны.