Начиная со второй половины XIX в. на Западе значительно возрастает число политических исследований, что способствует становлению самостоятельной политической науки.

После 1945 г. западная политическая наука получила международное признание. Это было вызвано прежде всего созданием в 1949 г. при ЮНЕСКО Международной Ассоциации политической науки, коллективными членами которой выступают национальные ассоциации (хотя существует и индивидуальное членство).

Национальные ассоциации политической науки после Второй мировой войны появились во многих странах (так, в 1949 г. была образована Французская Ассоциация политических наук). Увеличивается число специализированных политологических журналов (с 1941 г. издается "Журнал политических исследований" в Испании, а с 1951 г. выходит "Французский журнал политической науки").

За политической наукой основательно закрепляется статус учебной дисциплины, преподаваемой в западных университетах. Быстро растут политологические исследования. Идет процесс интеграции и систематизации этих исследований. Так, в 1970 г. был создан Европейский консорциум политических исследований, объединяющий в настоящее время более 100 университетов, исследовательских центров и т.п.

Политическая наука стремится стать наукой, опирающейся на достоверные, проверяемые факты; анализировать политическую реальность, которая поддается математической обработке (голосование, участие избирателей в выборах и т.п.).

Политическая наука все более становится "наукой-перекрестком". Правоведы, социологи, антропологи, психологи, экономисты, биологи и многие другие специалисты объединяют свои усилия для объяснения мира политики. Существенно изменяются логико-теоретические основы политических доктрин. Многие традиционные вопросы общей теории государства получают новые решения. Например, вопросы происхождения государства осмысливаются политическими антропологами принципиально иначе, чем, скажем, представителями договорной теории происхождения государства XVII — XVIII вв.

Пересмотр многих традиционных подходов к решению "вечных" проблем власти и государства, постановка и своеобразное решение новых для теории государства тем, попытки отрешиться от идеологических оценок и программ значительно отличают политическую науку от философии права и истории политико-правовых учений с их имеющими многовековую давность методами и проблематикой. Вместе с тем почти все направления современной политологии сложились в русле истории политических учений и восприняли многое из теоретического наследия прошлого.

Так, например, среди политико-правовых концепций XX в. особое место занимают учения о естественном праве. Они продолжают традиции философского осмысления права и опираются на различные доктрины, сложившиеся в современной западноевропейской и американской философии, — неотомизм, неокантианство, неогегельянство, экзистенциализм, феноменологию, персонализм.

Не случайны, так же столь многочисленные критические и позитивные ссылки представителей политической науки на идеи Платона, Аристотеля, Ибн-Хальдуна, Макиавелли, Бодена, Монтескье, Бёрка, Конта и других политических мыслителей. В настоящее время история политических и правовых учений представляет собой историческую часть не только философии права, но и политологии. Поэтому многие идеи прежних доктрин продолжают воспроизводиться и в той, и в другой отраслях знаний. Политико-правовые доктрины, возникающие на рубеже тысячелетий, не смогут сложиться без опоры не только на выводы философии права новой эпохи, но и на достижения современной политологии.

Многие политико-правовые доктрины современности являются логическим переосмыслением в новых реалиях политических доктрин, зародившихся во второй половине ХIХ века.

Так, В 70-е гг. во Франции развернулись дебаты среди левых интеллектуалов о капиталистическом государстве. Появилось большое число работ исследователей, являющихся представителями марксистского подхода к изучению государства, — А. Лефевра, Л. Альтюссера, Н. Пуланзаса и др. В творчестве этих ученых использовались категории исторического материализма: производительных сил и производственных отношений, инфраструктуры и суперструктуры, классов и классовой борьбы.

Такие идейные движения неолиберализм и современный консерватизм зародились на исходе XIX в., в условиях кризиса классической либеральной идеологии, вызванного расширением государственной деятельности по регулированию экономики в индустриально развитых странах. Со временем внутри каждого из этих направлений сложилось несколько течений и школ.

Политико-правовое учение нормативизма своими корнями восходит к формально-догматической юриспруденции XIX в. Оно сложилось на основе принципов, выработанных в юридическом позитивизме, и представляет собой реакцию на распространение в современном западном правоведении социологических, психологических и новейших этико-философских концепций.

Развитие политико-правовых учреждений гражданского общества во второй половине XIX в. вызвало расширение программно-оценочной части буржуазных политико-правовых доктрин, пополнение их идеями парламентаризма, законности (толкуемой как "связанность государства правом"), партийной системы, проблемой оценки профсоюзных организаций, а также "положительных обязанностей государства". Обострение классовых столкновений, организованность рабочего движения обусловили повышение идеологических функций буржуазных политико-правовых доктрин: ими усваиваются те положения политэкономии, социологии, психологии и других наук, которые могли быть использованы для поддержания авторитета представительного государства и современного ему права как выразителей всеобщих интересов, важного итога развития культуры.

В период развития промышленного капитализма, которое вело к росту численности и организованности класса наемных рабочих, ряд влиятельных публицистов и теоретиков притязал на выражение и защиту интересов этого класса.

На основе таких притязаний складывались доктрины, программная часть которых предусматривала коренное изменение общественного устройства, замену капитализма социальным строем без эксплуатации и угнетения народных масс буржуазией. По мере распространения коллективистских и коммунистических идей в массовом рабочем движении они стали называться социалистическими идеями и теориями.

К середине XIX в. сложились, а во второй половине века окончательно оформились главные направления социалистической и коммунистической идеологии, имеющие программную определенность, своеобразное теоретическое обоснование, многочисленных (сотни и тысячи) сторонников.

Многочисленные приверженцы марксизма ценили его за глубокую критику капитализма. Однако марксизм, уповая на экономическую обусловленность грядущего отмирания государства, избегал постановки и решения проблемы возможного перерождения временной революционной диктатуры в стабильную деспотическую власть партийно-государственной бюрократии, противостоящую народу.

Кроме того, после отмены крепостного права (1861 г.) правительство России провело ряд реформ (судебная, земская, городская, военная и др.), которые подготовили почву для перехода ее к промышленному строю. Однако реформы носили половинчатый характер, не гарантировали права и свободы широким слоям населения.

В этот период в России продолжалась деятельность социалистов-народников, призывавших крестьян к социальной революции. Развивалась либеральная мысль. Большинство либерально настроенных мыслителей теоретически обосновывали создание в России конституционной монархии, необходимость широких правовых реформ, формирование правового государства, юридического закрепления прав личности.

История марксизма многообразна и многолика. Марксизм – это не только теоретическая конструкция, но и система мировоззренческих установок, в которых есть исходное ядро и обрамляющие его идеологические подходы.

Современные дискуссии о судьбах марксизма развертываются как бы между двумя полюсами.

На одном из них зависимости “теория-идеология-практика” рассматриваются как жестко детерминированные. В этом подходе практика строительства социализма сначала в “отдельно взятой стране”, а затем в “отдельно взятом социалистическом лагере” представлена как однозначно предопределенная теорией марксизма.

Вторым полюсом выступает точка зрения, отрицающая связь между марксистской теорией и практикой тоталитарного социализма. Сталинизм с этих позиций рассматривается как деятельность, не имеющая корней в идеологии и теории марксизма и несовместимая с его принципами.

Вместе с тем, весь опыт цивилизационного развития XX века подтвердил, что именно успехи в экономике являются решающим фактором в улучшении качества жизни людей, достижении социального динамизма и успехов стран в международном соперничестве. Выход на передовые рубежи Германии и Японии в 80-х годах обязаны именно экономическому чуду.

Развитые в классическом марксизме представления о роли способа производства в социальном прогрессе и в конкуренции различных типов общества между собой находили множество подтверждений в истории индустриального капитализма. Эти представления, навеянные успехами индустриальной фазы техногенной цивилизации, схватывали одну из реальных и важных сторон социальной динамики.

Отстаиваемый К.Марксом идеал будущего как интегрированного человечества, которое строит свои отношения на гуманистической основе, на приоритете общечеловеческих ценностей, сменяющих классовые приоритеты; представление о возрастающей ценности человеческой личности, ее творческих возможностей и духовного развития; представления о гуманизации научно-технического прогресса, когда человек и его развитие становятся исходными целями и ориентирами технологического прогресса, когда происходит синтез наук о природе и наук об обществе в единую науку о человеке, – все эти идеи достаточно хорошо резонируют со многими современными тенденциями мировоззренческого поиска, который знаменует уже в общем-то начавшийся процесс трансформации ряда глубинных ценностей техногенной культуры.

На международном философском конгрессе в Брайтоне (1988) известный французский философ П.Рикёр сказал, что в современной западной философии он выделяет три главных течения: новую метафизику (включая философию жизни, экзистенциализм и т.п.), аналитическую философию и марксизм. По его мнению, взаимодействие этих трех течений скорее всего определит облик философии XXI столетия.

Развитие политико-правовых учреждений гражданского общества во второй половине XIX в. вызвало расширение программно-оценочной части буржуазных политико-правовых доктрин, пополнение их идеями парламентаризма, законности (толкуемой как "связанность государства правом"), партийной системы, проблемой оценки профсоюзных организаций, а также "положительных обязанностей государства".

Развитие представительного государства в этот период связано с расширением круга лиц, имеющих избирательные права, а также со становлением системы политических партий, участвующих в выборах и деятельности законодательных учреждений. Немалую роль в политической жизни играли широкие демократические движения (за всеобщее избирательное право, в том числе для женщин, за социальные реформы и др.).

Обострение классовых столкновений, организованность рабочего движения обусловили повышение идеологических функций буржуазных политико-правовых доктрин: ими усваиваются те положения политэкономии, социологии, психологии и других наук, которые могли быть использованы для поддержания авторитета представительного государства и современного ему права как выразителей всеобщих интересов, важного итога развития культуры.

Буржуазные политические, и правовые учения этого периода в основном продолжали развитие идей либерализма первой половины XIX в. Основной программной задачей этих учений было объяснение и оправдание процессов развития гражданского общества при сохранении и совершенствовании таких его основ, как частная собственность, товарно-денежные отношения, формальное равенство субъектов права. Эта задача обусловливала резкое противостояние буржуазной политико-правовой идеологии различным направлениям социализма и коммунизма, особенно революционным.

Новым для буржуазного государствоведения и правоведения было признание необходимости реформ, смягчающих остроту ряда социальных и политических антагонизмов. Новым стало также исследование представительного государства в связи со складывающейся системой партий, каждая из которых имела ясную программу, многочисленный и стабильный круг сторонников.

Общей методологической основой большинства буржуазных теорий оставался философский позитивизм.

Большевизм является самостоятельным течением марксизма. Основная идея большевизма — идея "партии нового типа", централизованной организации профессиональных революционеров, стремящейся стать правящей партией, осуществляющей марксистскую программу строительства социализма и коммунизма. Обоснование необходимости такой партии в том, что только она способна познать и постичь подлинные интересы рабочего класса.

В работе "Что делать?" (1901—1902 гг.) Ленин называл глубоко справедливыми и важными рассуждения Каутского о том, что без помощи теоретиков (из буржуазной интеллигенции) пролетариат не способен познать свои собственные интересы и не знает, за что ему надо бороться. Его повседневная (стихийная) борьба за повышение заработной платы, улучшение условий труда и жизни не устраняет подчинения труда капиталу. Между тем, уверял Ленин, "основной экономический интерес пролетариата может быть удовлетворен только посредством политической революции, заменяющей диктатуру буржуазии диктатурой пролетариата".

Большевизм, таким образом, ознаменовал выбор в пользу одного из трех основных течений политико-правовой идеологии, берущих начало в первой четверти XIX в.. Тогда в России наметились три, ставшие актуальными на ряд десятилетий: либеральная идеология, предлагавшая путь реформам для создания гражданского общества, радикально-революционная идеология, пытающаяся достигнуть той же цели насильственным путем, и консервативная (охранительная) идеология, выступавшая против всяких перемен.

Вслед за широким распространением марксизма, вопрос о путях перехода к социализму встал достаточно остро. Либерализм второй половины ХIХ века все больше уступал свои позиции сторонникам социальной революции.

Самим последователям марксизма было неясно, к чему звать рабочий класс — к коммунистической революции, уничтожающей капитализм, или к борьбе за сокращение рабочего дня, повышение заработной платы, улучшение условий труда, создание и развитие социальных гарантий. Должна ли социал-демократическая партия, ставящая программной целью ликвидацию капитализма, бороться за улучшение жизни рабочего класса при этом самом капитализме? Разногласия по названным проблемам вскоре породили расколы в социал-демократическом и марксистском движении.

Обсуждение перспектив развития России породило к концу 30-х гг. два идейных направления в среде столичной интеллигенции — западников и славянофилов.

Западники, вслед за Чаадаевым, видели в странах Западной Европы осуществление идей закона, порядка, долга, справедливости.

В лекциях по всеобщей истории, которые профессор Тимофей Николаевич Грановский почти открыто сопоставлял историю сословно-крепостнического строя и его разрушения в странах Западной Европы с состоянием и перспективами существования крепостничества в России.

Грановский считал общей целью исторического развития создание нравственной и образованной личности, а также общества, соответствующего потребностям такой личности.

Кавелин доказывал, что в истории русского права личность всегда поглощалась семьей, общиной, а позже государством и церковью. Поэтому если история Запада была историей развития свобод и прав личности, то русская история была историей развития самодержавия и власти. Кавелин осуждал крепостное право; в период подготовки крестьянской реформы он высказывался против политических преобразований, опасаясь, что конституцию, если она будет введена в России, дворянство использует для сохранения своих привилегий и борьбы против реформ.

Очень осторожно западники касались проблем самодержавия, православия, народности. По их мнению, развитие государственного строя России рано или поздно само собой встанет на конституционный путь. Основной и первостепенной задачей западники считали крестьянскую реформу.

Главной особенностью России, отличающей ее от Запада, славянофилы называли "общинное начало", "соборность", единодушие и согласие. В славянском мире личность органически включена в общность. Самосознание и внутренняя свобода славян опираются на "просветление общинного начала общинным церковным (началом)". Это просветление и гарантии внутренней свободы даются православием, сохранившим подлинное христианство, не оскверненное античным рационализмом.

Общие верования и обычаи славян делают лишними насильственные законы. Государство и внешняя свобода, по учению славянофилов, — ложь и неизбежное зло; славяне для того и призвали варягов, чтобы избежать государственных забот и сохранить свободу внутреннюю.

Резко осуждая "петербургскую бюрократию", славянофилы одобряли самодержавие: самодержавие лучше всех других форм именно по той причине, что любое стремление народа к государственной власти отвлекает его от внутреннего, нравственного пути.

Славянофилам были присущи идеи панславизма и мессианской роли России. Ряд идей славянофильства совпадал с лозунгами официальной народности.

К идее преимущества абсолютной власти мыслители и государственные деятели пришли в результате анализа тиранического правления Ивана IV и ослабления государства в период “смутного времени”. Идея единения России, активизации общества, сплочения народа, избрания различных органов власти - основное содержание взглядов мыслителей того времени.

Во второй половине ХVII в. в развитии государственности стали преобладать абсолютистское тенденции. С обоснованием правомерности абсолютной монархии выступил. Симеон Полоцкий, главной проблемой творчества которого было разрешение вопросов, связанных с верховной властью, ее авторитетом, формой организации. Он один из первых в истории отечественной политической мысли дал теоретическое обоснование необходимости установления просвещенной абсолютной монархии. Он активно возвышал авторитет царской персоны, сравнивая царя с солнцем. Формулу “царь-солнце” в русскую политическую литературу он ввел впервые.

В понимании Симеона, царь и государство отождествляются. Большое внимание уделяет Симеон описанию образа царя. Прежде всего он должен быть образованным человеком и просвещать свой народ.

Симеон полагает, что просвещенная монархия должна быть государством, деятельность которого основывается на законах. Исключений из этого правила нет ни для кого: ни для самого царя, ни для его сына, ибо все люди в государстве обязаны бояться закона, подчинение которому укрепляет государство. Он настаивает на различии между царем и тираном.

Непосредственное свое продолжение и развитие его идеи получали у современника Симеона Юрия Крижанича (1618 – 1683 гг.). Следуя Аристотелю, Крижанич делит все существующие формы правления на неправильные, наилучшей формой которых является совершенное самовладство, т.к. она наилучшим образом обеспечивает наличие справедливости, согласия в народе и сохранения покоя в стране. На троне Крижанич предпочитает видеть короля-философа.

"Нестяжательство" — это идеологическое течение, оформившееся в рамках русской православной церкви во второй половине XV — начале XVI в. В качестве главных проводников данного течения выступили монахи Заволжья, поэтому в литературе оно часто именуется учением или движением "заволжских старцев". Названия "нестяжатели" они удостоились за то, что проповедовали бескорыстие (нестяжание) и, в частности, призывали монастыри отказаться от владения каким-либо имуществом, в том числе земельными угодьями, селами, и превратиться в школы чисто духовной жизни.

Напротив, приверженцы сохранения существующих форм церковной организации и ее экономического статуса стали называться стяжателями, что соответствовало сущностному выражению их позиции.

Однако призывом к освобождению монастырской жизни от мирской суеты учение заволжских старцев далеко не исчерпывалось. Проповедь нестяжания, хотя и была одной из главных в данном учении, не выражала его глубинного смысла. Идея бескорыстной жизни, т.е. жизни, освобожденной от стремления к материальному богатству, вырастала у заволжских старцев из другой идеи, которая как раз и являлась корневой в их мировоззрении. Суть ее заключалась в понимании того, что главное в человеческой жизни совершается не во внешнем по отношению к человеку мире, а внутри самого человека.

Политическая сторона данного учения проявлялась не только в выступлении его представителей против монастырского землевладения. Определяя свое отношение к внешнему миру, нестяжатели неизбежно должны были выразить собственное отношение и к государству, и к царской власти, и к закону. Они не могли уйти и от решения проблемы соотношения государственной власти и власти церковной — одной из важнейших политических проблем русского общества как в эпоху Киевской Руси, так и в эпоху Московии.

Церковные и светские власти Московии видели в "нестяжательсве" опасную для себя духовную силу, сокрушить которую можно было только жестокими репрессиями. Причем эта опасность особенно увеличивалась вследствие того, что нестяжатели не только не выходили за рамки православной христианской идеологии, но и, напротив, именно себя считали истинными ее выразителями.

Стяжательская (или иосифлянская) позиция представлена основателем этого направления мысли Иосифом Волоцким (1439-1515)-одним из значительных деятелей своей эпохи, творчество которого оказало большое влияние не только на формирование учений о государстве и праве, но и непосредственно на процесс строительства русской государственности.

На протяжении своего жизненного и творческого пути Иосиф Волоцкий менял политическую ориентацию, что не могло не сказаться и на содержании его учения. Вначале, приблизительно в конце XV-первых годах XVI в., он разделял позицию противников великого князя, причиной тому были секуляризационные планы великого князя Ивана III. Волоцкий игумен был защитником экономически могущественной монастырской организации. Теоретическим оправданием монастырского стяжания служило требование использовать его на "благие дела" (строить церкви и монастыри, кормить монахов, подавать бедным и т. д.).

Впоследствии победа "стяжателей" на Церковном Соборе 1503 г. хотя и усилила экономические и политические притязания иосифлянской партии, но определила и формы совместной деятельности церкви и государства.

XV—XVI вв. были временем формирования и упрочения Русского централизованного государства. Вместе с тем это была эпоха накопления сил, создания предпосылок для нового взлета России — перехода русской государственности в качество империи. Этими предпосылками были и соответствующие экономические процессы, и перемены в государственном строе, и небывалое по масштабам расширение территории.

Указанные предпосылки для подъема русской государственности в новое качество формировались и в сфере русской политической и правовой идеологии. Именно в этом заключался общий смысл эволюции русской политико-правовой мысли в XV—XVI вв.

Русский государь — это, в представлении Иосифа Волоцкого, прежде всего хранитель православно-нравственных устоев общества, защитник его от всякого вреда душевного и телесного, от разлагающего воздействия злочестивых еретиков.

Незаурядный ум, образованность и писательский талант позволили Ивану IV выстроить собственную теорию своей царской власти.

Эту теорию можно назвать теорией "православного христианского самодержавия". Именно так Иван Грозный определил существо своей царской власти.

В русском общественном сознании утверждалась идея величия Русского государства, особой ответственности русских царей перед богом. Однако будущее России представлялось отнюдь не свободным от различных опасностей. Тревога за судьбу Русского государства, предчувствие в близком будущем глобальных потрясений его устоев звучали где глухо, а где предельно громко, в сочинениях почти каждого истинно русского мыслителя.

Крушение русской государственности во время "Смуты" превратило жизнь русских людей в сплошное бедствие. В результате в русском общественном сознании появляется понимание православного Русского государства как величайшей святыни, как жизненно необходимого условия существования русского общества. Избрание в феврале 1613г. нового царя воспринимается русскими как восстановление Русского государства.

Представляя крушение Русского государства в начале XVII в. как следствие предательства русскими правителями и их приближенными своего отечества, русские мыслители трактовали порожденные этим крушением бедствия в качестве наказания, насланного Богом на всех русских за их грехи.

Глубинный смысл церковного раскола в России в середине XVII в. заключался в столкновении двух различных воззрений на историческое будущее Русского государства, его предназначение, сущность царской власти в России. Главные идеологи обоих течений — и Никон и Аввакум — выступали за независимость церкви от государственной власти, однако пути достижения этой независимости представляли по-разному.

Таким образом, в сущности своей русский церковный раскол середины XVII в. был расколом в политической идеологии русской православной церкви, конфликтом политических воззрений никониан и старообрядцев, хотя внешне представал в качестве раскола религиозного, обрядового.